Венецианская маска. Книга 1 - Страница 12

— Хочешь стать ее крестной? — спросила тогда Лдрианна. Мариэтта тут же с энтузиазмом закивала головой, и Адрианна предложила ей выбрать для малышки имя.

— Бьянка, — без промедления выпалила Мариэтта. — Это такое красивое имя и так к ней подходит.

Когда Мариэтта и Элена подружились, то, разумеется, стали вдвоем заботиться о маленькой Бьянке, они ведь всегда и во всем были вместе. Когда девочка подросла, Элена стала учить ее играть на флейте. А теперь они решили угостить девочку тортом.

— Ой, какой он розовый! Это все мне, да? — захлопала в ладоши Бьянка, едва только увидев лакомство.

Немного поиграв с Бьянкой и другими малышами, Мариэтта, перед тем как уйти, спела с ними «Коломбину».

Теперь вечерние выступления позволили подругам увидеть и услышать то, о чем они так мечтали: разноцветные костюмы и маски, веселую музыку и смех карнавала, разглядывать маски не на стене своей мастерской, как когда-то, а на лицах людей.

С раннего детства Мариэтта наперечет знала все легенды и поверья, связанные с традиционными масками. Многие из них основывались на персонажах Коммедья дель арте, но были и другие, более древние. Самой пугающей оставалась маска баута, белого цвета, впрочем, они всегда были белыми. Свое название она получила от черной шелковой или атласной мантильи, полностью закрывавшей голову надевшего ее. Закреплялась мантилья под подбородком и носилась вместе с треуголкой, причем как мужчинами, так и женщинами. Она, наверное, умерла бы со страха, увидев выросший из темноты темный силуэт в бауте, выглядевший, как предвестник смерти, не дай Бог еще и в гондоле, освещенной лишь скупым светом редких фонарей. Такую маскировку мог использовать кто угодно: отчаявшийся любовник, а то и слишком ревнивый муж; женщина, решившая наставить благоверному рога, либо преступник, задумавший убраться из города подобру-поздорову без лишнего шума; сенатор, преследующий кого-нибудь инкогнито с секретной миссией, чаще других — шпион; короче, любой, для кого анонимность — сама жизнь.

Зимой, во время карнавала, Мариэтта и ее коллеги-хористки подошли к портику у Палаццо Манунта, что на канале Гранде; вечерний морозец преобразил город, заставив его сверкать тысячами крохотных искр. Цветные фонари, зажженные на время праздников, освещали нетерпеливые лица девушек, когда они входили в увешанный флагами и флажками коридор, служивший передней. Как почти во всех подобных дворцах, старинное оружие, в изобилии развешанное на стенах, причудливо умещалось рядом с многоцветьем гобеленов. Хрустальные люстры из Мурано ярко освещали роскошную, богато украшенную лестницу. Отдельным входом, отгороженным от парадного, девушек быстро провели в специально отведенную для них комнату, с виду напоминавшую спальню, где можно было переодеться и привести себя в порядок; в одном из углов, задрапированном ширмочками с веселыми узорами, предусмотрительно стояли ночные горшки.

Все девушки были в платьях из черного бархата. Мариэтте очень шел этот наряд. Перед зеркалом она быстро поправила напоследок шелковый цветок граната в волосах и заняла свое место в колонне хористок, выстроившихся перед входом в зал, где для них вдоль одной из стен находились особые галереи. Продвигаясь вперед в колонне с музыкантами во главе, Элена прошептала в ухо Мариэтте.

— Вот и еще один шажок на пути к Розе Пиетийской и Пиетийскому огню.

Мариэтта с улыбкой взглянула на подругу. Да, в последнее время их приглашали спеть какое-нибудь соло чаще других девушек, исключая, конечно, Адрианну. Сам хормейстер лично регулярно репетировал с ними.

Гром аплодисментов встретил музыкантов и хор, когда они шествовали по залу. Фасады галерей, где он расположился, были затянуты зеленым бархатом, украшенным плетеным серебряным орнаментом, а там, где стояла каждая девушка, по обычаю горела свеча в высоком подсвечнике. Музыканты уже располагались на ярусах подиума внизу. Огромные люстры, подвешенные к золоченому потолку, сияли сотнями свечей, и их мерцание трепетными бликами озаряло затейливых форм маски на лицах и роскошные вечерние туалеты публики. Одуряющая смесь ароматов исходила от гостей, как от мужчин, так и от женщин — мускуса, вербены, лаванды, жасмина. Мариэтте еще ни разу не доводилось бывать ни в одной парфюмерной лавке, но теперь она уже могла представить себе ее запах.

С появлением Адрианны аплодисменты стали еще громче, так же тепло был встречен публикой и сам хормейстер, когда он вставал на подиум. Поклоном выразив публике свою признательность, он обвел придирчивым взором хор и оркестр, поднимая палочку. Оркестр заиграл мажорные первые такты «Времен года» Вивальди. Мариэтта, которой посчастливилось держать в руках подлинную партитуру, написанную рукой самого пастора и композитора, знала ее наизусть, каждую ноту. Казалось, музыка проникала ей в кровь, заставляя ее бежать быстрее по жилам. Она оглядела лица гостей, сегодня появившихся без масок. В первом ряду справа сидел импозантного вида молодой человек в наряде из светлого шелка и серебристого атласа. Можно было лишь догадываться, каких хлопот его вьющиеся, соломенные волосы доставили трудившемуся над укладкой парикмахеру, прежде чем ему удалось при помощи помады уложить их в локоны над ушами, как того требовала мода, и зачесать их на затылок, чтобы там завязать пышным бантом. В нем угадывалась какая-то странная притягательность, хотя красавцем его назвать было нельзя, а его хитровато прищуренные глаза придавали ему самоуверенный вид не знавшего поражений обольстителя. Быстрая улыбка, которой он время от времени одаривал ту, что сидела рядом, неизменно производила нужный эффект — стоило ему лишь повернуть голову, как женщина, словно влекомая магнитом, тут же наклонялась, жеманно прикрывая рот веером и что-то шепча.